Remembrance. Пол-жизни назад...
Oct. 4th, 2003 09:34 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
stahВспоминаю, как в 16 лет нас погнали на субботник в близлежащий колхоз. Мы учились в 9-ом классе, начиная понимать и воспринимать окружающий нас мир людей, стремительно меняющийся, как калейдоскоп в руках бойкого малыша. Было смутное время, восторженное и отчаянное, время "дикой кооперации". Колхозы пытались приспособиться к новым условиям, чувствуя скорую свою смерть. Мы работали в цветнике, подрезали готовые к продажам гвоздики и дешёвые садовые розы. Их тут же, на месте, упаковывали в целлофан и увозили на рынок. Фактически мы были в тот день проданы в рабство, хотя я не знаю, по чести сказать, за какую цену и кем.
Я не помню, кто из нас первым предложил организовать налёт на цветник через пару недель, дабы подзаработать денег на лето. Помню только, что мысль эта родилась в тот же самый день. Мы терпеливо ждали времени, когда отрастёт новая партия цветов, выходя гулять по вечерам за пару-тройку километров и тщательно изучая окрестности теплиц. Мы смотрели подходы, высматривали сторожей, прикидывали время обхода, составляли временной график на всю акцию - от момента выхода до момента возвращения. Мы так же продумали схему продажи, поездив на рынки и присмотрев места и уровень цен. Всё это отдавало "романтикой" криминального боевика - да, по сути, так оно и было.
Наконец, план был разработан до деталей. В назначенный день мы собрались в условленном месте, осторожно прошли на полузаброшенную лодочную станцию и, пользуясь пьянством и ленью сторожей, выкрали оттуда прогулочную лодку. На вёслах мы дошли до места и, как это описывают в классических романах, "под покровом темноты высадились на берег". Добравшись через ямы и канавы до теплиц мы осторожно начали искать нужную - ту, в которой цветы были достаточно распущены, чтобы их можно было срезать и сразу же, на следующее утро, продать на рынке. С помощью обычного перочинного ножа мы вырезали замазку с рамы и проникли во влажное и тёмное помещение. Секаторы и целлофан мы легко отыскали в шкафчике для инструментов и, не мешкая, принялись за дело.
Мы срезали три сотни роз. Простой расчёт показывал, что при продаже их по демпинговой цене "рубль - штучка" мы получали по сто рублей на брата, которых могло хватить примерно на месяц. Продажа их дороже была бы делом более долгим, а дешевле - невыгодным и привлекающим внимание. За две ходки мы перенесли упакованные охапки в лодку вместе с целлофаном, необходимым для упаковки их, в последующем, в букеты. После этого мы отплыли в обратный путь. Но в пункте назначения нас поджидал неприятный сюрприз.
Наши матери стояли на берегу, поджидая нас на месте нашей высадки. Я до сих пор не знаю, как они догадались, где мы пристанем, и что, вообще, мы задумали. Мать умерла более 10 лет назад, а больше спросить не у кого - школьных приятелей, не говоря уже об их матерях, я давно не видел. Но факт остаётся фактом - первыми свидетелями нашего триумфа стали те, кто не должен был даже узнать о нём. Опуская все слова, которые нам были сказаны в те минуты, перейду к решению матриархата. Оно было убийственным для нас - нам было предписано вернуть розы на прежнее место. Это была принципиальная позиция моей матери - человека, который был жёсток в этой жизни даже к самой себе, не говоря уже об окружающих. Но оценив это решение, я нашёл его опасным для нас, а главное - в достаточной степени неразумным. Поэтому я отказался исполнить его, о чём заявил во всеуслышание, объяснив попутно, что я думаю по этому поводу. Реакция остальных соучастников преступления была примерно такой же, хотя и менее бурной. Матери в три голоса стали обещать нам кары земные, а временами и небесные, но я пошёл на принцип - я не стану вносить исправления в то, что невозможно и опасно пытаться исправить.
Споры продолжались несколько минут. Осознав, что дискуссия затянулась, я внезапно понял, что нужно делать. Я рванулся к лодке и оттолкнул её от берега. По счастью, она не глубоко сидела в прибрежном песке, и я справился с первой попытки. Остальное уже не было важным - крики матери и попытки рукоприкладства были вторичны. Ситуацию уже невозможно было исправить, я одержал победу...
Я не помню, кто из нас первым предложил организовать налёт на цветник через пару недель, дабы подзаработать денег на лето. Помню только, что мысль эта родилась в тот же самый день. Мы терпеливо ждали времени, когда отрастёт новая партия цветов, выходя гулять по вечерам за пару-тройку километров и тщательно изучая окрестности теплиц. Мы смотрели подходы, высматривали сторожей, прикидывали время обхода, составляли временной график на всю акцию - от момента выхода до момента возвращения. Мы так же продумали схему продажи, поездив на рынки и присмотрев места и уровень цен. Всё это отдавало "романтикой" криминального боевика - да, по сути, так оно и было.
Наконец, план был разработан до деталей. В назначенный день мы собрались в условленном месте, осторожно прошли на полузаброшенную лодочную станцию и, пользуясь пьянством и ленью сторожей, выкрали оттуда прогулочную лодку. На вёслах мы дошли до места и, как это описывают в классических романах, "под покровом темноты высадились на берег". Добравшись через ямы и канавы до теплиц мы осторожно начали искать нужную - ту, в которой цветы были достаточно распущены, чтобы их можно было срезать и сразу же, на следующее утро, продать на рынке. С помощью обычного перочинного ножа мы вырезали замазку с рамы и проникли во влажное и тёмное помещение. Секаторы и целлофан мы легко отыскали в шкафчике для инструментов и, не мешкая, принялись за дело.
Мы срезали три сотни роз. Простой расчёт показывал, что при продаже их по демпинговой цене "рубль - штучка" мы получали по сто рублей на брата, которых могло хватить примерно на месяц. Продажа их дороже была бы делом более долгим, а дешевле - невыгодным и привлекающим внимание. За две ходки мы перенесли упакованные охапки в лодку вместе с целлофаном, необходимым для упаковки их, в последующем, в букеты. После этого мы отплыли в обратный путь. Но в пункте назначения нас поджидал неприятный сюрприз.
Наши матери стояли на берегу, поджидая нас на месте нашей высадки. Я до сих пор не знаю, как они догадались, где мы пристанем, и что, вообще, мы задумали. Мать умерла более 10 лет назад, а больше спросить не у кого - школьных приятелей, не говоря уже об их матерях, я давно не видел. Но факт остаётся фактом - первыми свидетелями нашего триумфа стали те, кто не должен был даже узнать о нём. Опуская все слова, которые нам были сказаны в те минуты, перейду к решению матриархата. Оно было убийственным для нас - нам было предписано вернуть розы на прежнее место. Это была принципиальная позиция моей матери - человека, который был жёсток в этой жизни даже к самой себе, не говоря уже об окружающих. Но оценив это решение, я нашёл его опасным для нас, а главное - в достаточной степени неразумным. Поэтому я отказался исполнить его, о чём заявил во всеуслышание, объяснив попутно, что я думаю по этому поводу. Реакция остальных соучастников преступления была примерно такой же, хотя и менее бурной. Матери в три голоса стали обещать нам кары земные, а временами и небесные, но я пошёл на принцип - я не стану вносить исправления в то, что невозможно и опасно пытаться исправить.
Споры продолжались несколько минут. Осознав, что дискуссия затянулась, я внезапно понял, что нужно делать. Я рванулся к лодке и оттолкнул её от берега. По счастью, она не глубоко сидела в прибрежном песке, и я справился с первой попытки. Остальное уже не было важным - крики матери и попытки рукоприкладства были вторичны. Ситуацию уже невозможно было исправить, я одержал победу...
